Иногда мне кажется будто, ещё немного, и часть меня, которая отвечает за эмоции, начисто перегорит. Потому что в последнее время я впадаю в настоящие крайности. И чередуются эти крайности с пугающей скоростью.
Вчера я снова едва сдерживала раздражение и ярость. Опять пришёл поздно ночью и болтает без умолку, совершенно не желая слушать ничего в ответ. В такие минуты мне кажется, что он занимается самолюбованием: я могу вообще не участвовать в "беседе", это не помешает ему рассказать о куче вещей, которые его занимают. Любой комментарий с моей стороны вызывает отрицательные эмоции либо игнорируется. Изредка, приличия ради, спросит меня о прошедшем дне, а когда я начну рассказывать о том, что совершила спонтанную поездку к своей семье и впервые увидела свою маленькую племянницу, он прервёт меня рассказом о чём-то, что пришло ему в голову в тот момент.
Потом Никки сообщила, что "Спать пора" и мы прислушались к её мнению. Он отвернулся к стенке и заснул, а я ещё долго лежала, глядя в темноту, ощущая привычную смесь отчаянья и ярости, уговаривая себя уйти от него. Ведь никакая любовь не стоит того, чтобы отменять себя, буквально хоронить заживо, стирать собственный мир ради его мира.
А проснувшись, обнаружила тёплый солнечный день за окном. И Никки с Марти, вместо утренних воплей, тихонько вели диалоги друг с другом - ужасно забавно их слушать. А деревья на Массаде выглядели очень зелёными и пышными, будто только сегодня их разглядела. Прогулка была на редкость умиротворяющей, кокосовый милкшейк оказался божественно вкусным, наши разговоры о предстоящей поездке в Прагу были оживлёнными, а он сам казался близким и до боли красивым. Таким, что можно бесконечно разглядывать его длинные кудри, серые глаза, подвижный рот, острый подбородок, знакомые до последней морщинки черты лица и даже одежду: белую рубашку с коричневой жилеткой. Всю картину сразу или её детали в отдельности - не важно. Что бы он ни делал - всё кажется совершенным и по-настоящему завораживает. Хочется прижаться покрепче, вдохнуть его запах. И к чёрту всё! Мы вместе и ничто больше не имеет значения.
Потом снова будет больно, затем опять хорошо. И опять больно. Пока в самом деле не перегорю. Возможно, только тогда разумная часть меня сможет правильно устроить мою жизнь, не теряя времени на предательски отвлекающие эмоции. А до этого придётся держаться покрепче: американские горки продолжаются.